Столетье, лучшее для историка

     Как известно, в 1921 году в Риге был подписан [цитата] «мирный договор между Советской Россией, Советской Украиной и Советской Белоруссией с одной стороны и Польшей с другой», оставшийся в истории как «Рижский договор». Понятно, что был он далеко не идеальным, но все-таки давал шанс на передышку и улучшение отношений между соседями.


     Вскоре в пригородной деревне Лошице, которую, чтобы отличить от соседней тезки, именовали Лошицей Неморшанской или просто Лошицей 2-й, открылся совхоз.


( да, совхоз )

     Местные коммунисты решили увековечить заключение мира в названии деревенской улицы, которая стала называться Рижской. Решили —  увековечили, но кто-то из них вспомнил, что был ведь недавно еще один мирный договор, за который боролся сам Ленин: так называемый Брестский мир 1918 года. То, что Ленин при всем при том называл этот мир «похабным», они, похоже, не ведали — что ж, так еще одна улица Лошицы стала Брестской.
     Деревня не город, особого внимания на эти топонимы не обращали. И только много лет спустя, когда в 1959 году Лошица стала частью Минска, городские власти сообразили, что и Рижский мир, и Брестский мир рассматриваются уже совсем в другом ключе и улицы в их честь именовать неудобно.
     Но улицы-то были, и не такие уж маленькие!
( вот карта )

     С Брестской улицей вопрос решили изящно: соседним с ней новым улицам и переулкам присвоили имена защитников Брестской крепости Зубачева и Фомина, так что и старое название приобрело новый смысл. Ну а Рижская по умолчанию стала просто одной из улиц, названных в честь столиц соседних союзных республик. И неважно, что она находится в той части города, которая диаметрально противоположна направлению на Ригу.

     «Прыпынак "Брэсцкая". Асцярожна, дзверы зачыняюцца, наступны прыпынак "Рыжская"».

 
Постскриптум
     Закачивается первое апреля, пора раскрываться. Брестский мир и Рижский мир действительно имели место, Лошица Неморшанская действительно вошла в состав Минска в 1959 году, Брестская и Рижская улица действительно существуют... но, разумеется, получили названия совсем по другим причинам.
     К сожалению, сейчас некогда копать глубже, но в доступных мне дома источниках эти улицы впервые упоминаются в справочнике 1960 года, изданном "по состоянию на 1 октября 1959 г." К тому времени уже вышли книги и фильмы Сергея Смирнова и Константина Симонова об обороне Брестской крепости, поэтому появление рядом с Брестской улиц Фомина и Зубачева было понятным и логичным. Что касается Рижской улицы, то название ей досталось, судя по всему, просто в порядке реверанса перед соседней союзной республикой, а место, далекое от направления на Ригу, было выбрано случайно. Типичная для нашего города ситуация: Таллинская улица находится в Грушевке, а Киевская в районе Долгиновского тракта.
     Не спешите, однако, упрекать меня в разгуле фантазии. Однажды меня на самом деле спросили, не названы ли соседние Брестская и Рижская улицы в память о соответствующих исторических событиях. Тогда я с удивлением отверг эту идею, но сейчас решил все-таки употребить ее для пользы первоапрельского дела. Но шутки шутками — а вдруг кто-то еще так думает?
 

     Показав Рогачёвский проезд, я обещал сделать маленькое топонимическое отступление. Делаю!
     До войны именем города, что стоит на слиянии Днепра и Друти, в Минске, кажется, ничего не было названо. В начале пятидесятых началась застройка района между улицами Кузнечной (ныне Воронянского) и Аэродромной и нужно было придумывать новые имена. Тогда и появился Рогачёвский проезд - название взяли, похоже, в пару к соседней Быховской, дорога на Рогачёв проходит вовсе не здесь.

     Вот как упоминается проезд в адресно-справочных книгах тех лет. Буква справа указывает на городской район (помните, что означало «К»?). Интересно,.что, хотя четвертый автобусный маршрут в 1955 году уже существовал (не совсем такой, как сейчас, но все-таки), вместо него предлагается длинный путь в два с половиной километра:

     Откроем теперь «Справочник милиционера» 1963 года. ( Читайте дальше )

     Загадка первая. Эта улица получила имя по деревне (ныне агрогородку; Шишков, прости!), расположенной к югу от Минска. Вот только название деревни  пишется через одно "н" — Сеница —  а название улицы через два.
     Почему такой разнобой — тайна сия велика есть.
     Загадка вторая. Оба дома на этом снимке числятся по Сенницкой улице. Но дом № 5 следует после дома № 43, опровергая законы нумерации.


( +3 )

     Здесь разгадка, конечно, есть, и она простая. Деревянные домики Сенницкой улицы в обозримом будущем будут снесены, а на их месте появятся такие же громадины, как пятый дом: первый между улицами Авакяна и Радищева, второй между Радищева и Пензенской. Вот и зарезервировали их номера заранее.
     Будем отслеживать будущие изменения.
 

     Карта начала семидесятых. Подписанные черным цветом названия улиц оригинальные, подписанные голубым — восстановлены по моим заметкам тех лет.
     Для доступа к полноразмерному изображению кликайте по картинке.

     Прогулку по этому кварталу исторического района Уборки (начало здесь, продолжение здесь) закончим на улицах, имеющих схожие названия.
     Когда в конце девятнадцатого — начале двадцатого веков этот район бурно застраивался домами железнодорожников, нужно было придумывать названия улиц. Долго не думали, выбрав две модели. По первой улицы называли мужскими именами (Толстого была Мало-Георгиевской, Могилевская  — Кирилловской), а по второй использовали названия городов, как белорусских (рядом были Полоцкая и Борисовская улицы), так и далеких от здешних мест. Так появились в Уборках Самарская и Тифлисская улицы, а там, где мы сейчас гуляем  — Уфимская и Новоуфимская или, как писали раньше, Ново-Уфимская.
     Об этой паре следует написать отдельно, а пока посмотрим только на то, что осталось от них рядом с железной дорогой.



     Ново-Уфимская улица (буду пользоваться давним вариантом имени).


     Посмотрите, какие реликтовые аншлаги сохранились на доме № 4. Синий родом из пятидесятых годов.


     А этот, пожалуй, сделан до войны. И судя по проводам, еще относительно недавно был подсвечен.


     На этом участке остались всего два дома и дальше, казалось бы, тупик, улица упирается в современную магистраль. На самом деле не все так просто: через 700 метров улица возрождается и тянется до железнодорожной ветки гомельского направления. Но об этом мы поговорим в другой раз.


     А это Уфимская улица. Два дома, шестой...




...и восьмой.


Любители городских пасторалей будут, возможно, растроганы, а я... я процитирую фрагмент  своей давней заметки 2015 года, посвященной проекту развития этого уголка города:

     Да, районы деревянной застройки обладают своим шармом. Да, они несут дух городской старины. Да, мне нравятся эти кварталы и я стараюсь запечатлевать их для истории. Но выступила на презентации женщина, живущая в одном из этих домиков по Уфимской улице.
     Домик, в котором она и ее мама - ветеран войны - живут всю жизнь, построен в 1918 году, не имеет даже холодного водоснабжения, воду носят из колонки. Уборная, естественно, во дворе. Еще в семидесятые годы им объявили, что квартал идет под снос и что ничего строить или всерьез благоустраивать нельзя. В семидесятые - это, если что, сорок лет назад, потом такое повторяли каждые несколько лет.
     - Когда нас наконец снесут?- спросила она архитектора проекта. Тот ответил, что во всяком случае не в ближайшие два года. Еще два года...

С тех пор, напомню, прошло уже восемь лет. Домики стоят на месте, колонка тоже. Правда, ее благоустроили:


     Об Уфимской улице и самом известном ее здании рассказ тоже предстоит написать. Пока же впереди многоэтажные новостройки, ну а будущее старых домов остается неопределенным. Такие дела.

 

     Дом, в котором почти тридцать лет прожил Циолковский, располагался на улице, круто спускающейся к Оке. Представляю, как трудно было подниматься ему на велосипеде.


( +1 )

     Интересна череда названий этой улицы.До революции ее южная часть (где и жил Циолковский) называлась Коровинской, северная — Ртищевской.


     В 1918 году многие улицы, разумеется, переименовали. И, если лежащая рядом улица Париж получила новое имя по созвучию — так, как это нередко делалось в Минске, и стала улицей Парижской Коммуны, то её соседки...
     Новые минские топонимы тех лет были, разумеется, идеологически правильными, но тривиальными — Советская, Коммунистическая, Октябрьская и т. п. А вот в Калуге Коровинская улица стала проспектом Жореса, Ртищевская — проспектом Брута. А рядом были еще проспекты Тиберия Гракха и Спартака. Естественно, простые калужане путались в сложных именах... да и не только простые, письма Циолковскому приходили на адрес по проспекту Брута, а не Жореса. Читайте об этом здесь.


     В наши дни названия улиц стали более привычными. Проспекты Жореса и Брута объединили в улицу Циолковского, а невдалеке появились новые, мемориальные названия — в честь погибших космонавтов Комарова, Добровольского, Волкова, Пацаева  (и, конечно, Гагарина, но о нем поговорим отдельно).


     При этом то, что имя Волкова получил бывший Черновский переулок (потом проспект Рошаля, потом еще Совхозная), возможно, не случайно.
     Дом Циолковского стоит недалеко от Оки и, когда река разливалась, вода подступала вплотную, а то и заливала первый этаж. Когда в 1970 году, вскоре после своего первого полета, Владислав Волков посетил музей Циолковского, около забора плескались волны. Волков зачерпнул в ладонь воды и шутливо сказал что-то вроде: «Спасибо, что ты не дошла до дома». А плескались эти волны как раз на улице, которая сегодня носит его имя: космонавт погиб год спустя. Возможно, выбирая улицу для переименования в его честь, кто-то вспомнил этот эпизод.

     Дом-музей Циолковского покажу в следующем сюжете.
 

     Когда в начале 1919 года в Минске ненадолго установилась власть Советов, наводить порядок в городе начали, как водится, с переименования улиц. 
     В НАРБ (Национальном архиве Республики Беларусь) сохранилась интересная подборка документов (фонд 4п, опись 1, д. 39): Протоколы заседаний ЦБ КП(б)Б и ЦК КП(б)ЛиБ. 10 января 1919 г.- 12 июля 1920 г. 149 л. Среди них нашлось и обсуждение интересующей нас темы. Для того, чтобы облегчить населению ориентацию, было принято интересное решение: новые названия должны ассоциировать со старыми.
     И вот какие предложения там вносились...

• Троицкую площадь переименовать в площадь Троцкого.
• Иосифовскую улицу — в улицу Иосифа Сталина.
• Александровский сквер — в сквер имени Александры Коллонтай.
• Георгиевскую улицу — в улицу Георгия Чичерина.
• Моисеевскую улицу — в улицу Моисея Урицкого.
• Михайловскую улицу — в улицу Михаила Фрунзе.
• Екатерининскую улицу  — в честь «бабушки русской революции» Екатерины Брешко-Брешковской.
• Григорьевскую улицу — в улицу Григория Зиновьева.

     Впрочем, «свои» улицы получили не только революционеры. Соседние Антоновскую, Ивановскую и Андреевскую улицы предполагалось назвать в честь Антона Чехова, Ивана Тургенева и Леонида Андреева. А вот людей, связанных с историей и культурой Беларуси в списке не было... впрочем, за одним исключением: Губернаторская улица, которую многие минчане (особенно католики) до сих пор по очень старой привычке называли Францисканской, должна была носить имя Франциска Скорины.     Впрочем, дело так и закончилось всего лишь обсуждением. Были и другие предложения (смотрите первую картинку), но в августе 1919 года Минск был занят поляками, а после восстановления советской власти переименованиями занимались уже другие люди. Но идея насчет связи новых и старых названий оказалась плодотворной и работает уже более ста лет. Вспомните — Калининградская улица стала улицей Калинина, Танковая — улицей Максима Танка, Слуцкая — улицей Веры Слуцкой.
     Интересно было бы посмотреть на список минских улиц 2123 года. Что ж, как сказал поэт, в честь которого в начале сороковых хотели назвать бывшую Провиантскую улицу (нынешнюю улицу Захарова, смотрите вторую картинку), а назвали в итоге Игуменский тракт, «зайдите через сто лет — поговорим!»

( Иллюстрации )

---

     Что ж, наступил вечер первого апреля, пора раскрываться!
( Читайте )