Столетье, лучшее для историка

Н.Лесков "Печерские антики", 1883:
     Мне жаль, например, лишённого жизни Печерска и облегавших   его  урочищ,  которые  были  застроены  как  попало,  но  очень живописно.   Из  них  некоторые  имели  также  замечательно  своеобразное  и характерное  население,  жившее  неодобрительною  и  даже  буйною  жизнью  в стародавнем  запорожском  духе. Таковы были, например, удалые Кресты и Ямки, где   "мешкали  бессоромние  дiвчата",  составлявшие  любопытное  соединение городской,   культурной   проституции   с   казаческим   простоплётством   и хлебосольством.  ( что такое ''досидеть до благодатной''? )

А.Куприн. "Яма", нач. 1909:
     Давным-давно, задолго до железных дорог, на самой дальней окраине большого южного города жили из рода в род ямщики - казенные и вольные. Оттого и вся эта местность называлась Ямской слободой, или просто Ямской, Ямками, или, еще короче, Ямой. Впоследствии, когда паровая тяга убила конный извоз, лихое ямщичье племя понемногу растеряло свои буйные замашки и молодецкие обычаи, перешло к другим занятиям, распалось и разбрелось. Но за Ямой на много лет-даже до сего времени-осталась темная слава, как о месте развеселом, пьяном, драчливом и в ночную пору небезопасном. 
     Как-то само собою случилось( вот что )

( Где находится эта местность? )

     Происхождение Ямок, впрочем, не так очевидно: в (кажется) "Киевских миниатюрах" Виталия Ковалинского я читал, что исторически ямщики жили именно в окрестностях Печерска - и  воспоминание Лескова о патриархальных девицах легкого поведения относится, как кажется, именно к этому району города. Когда началось строительство Новой Печерской крепости, многие дома были снесены, жителей переселили  в район, получивший название Новое Строение, а вместе с ними переехал и топоним. Если я что-то напутал, пусть киевляне меня поправят.
     Так или иначе, Ямская зажила своей интересной жизнью.Далее цитирую книгу «Невідомі та маловідомі сторінки історії Києва», написанную М.А.Рыбаковым:

     Из-за близости порта на Подоле имелись и другие места разврата. В свое время она заполняли даже Андреевский спуск. Однако в 1850-х годах известный религиозный писатель Андрей Муравьев, который поселился на этом спуске напротив Андреевской церкви, повел с ними непримиримую борьбу. После его настойчивых ходатайств перед генерал-губернатором Васильчиковым «в продолжение одного года постепенно закрывались, один за другим, все дома беззаконной терпимости, так что совершенно от них очистилась гора, окруженная обителями и церквами».
     Впоследствии подобные заведения перебрались на окраину, ближе к реке Лыбедь. ( И вот что из этого получилось )

Сегодняшняя  Ямская улица не вызывает в памяти давнюю историю:


Даже немногочисленные старые дома ( не слишком напоминают о прошлом )


А ( церковь адвентистов седьмого дня вносит даже некоторый оттенок абсурда )
 

А сама Лавра будет завтра.

Давняя история, описанная еще в пушкинской "Полтаве", в разные времена трактовалась по-разному, в зависимости от точки зрения на происходившие триста лет назад события. Действия Василия Леонтьевича Кочубея объяснялись почти исключительно патриотическими побуждениями: И это Мазепа, наш гетман! Близко завершение его замыслов: он отлагается к ляхам, грозит оковать рабством Украину и потрясти престол великого Петра! Не требуй от меня доказательств, я объявлю их только тогда, когда увижу очи монарха! Но уже в 1895 году словарь Брокгауза-Ефрона писал: Прѳжніе историки идеализировали личность К. Теперь взглядъ на него измѣнился: имъ руководили чисто личные счеты а не патріотизмъ.
Так или иначе, на могилу Кочубея и Искры кто-то по-прежнему приносит цветы:
.



P.S. А вот топонимико-исторический курьез: расстояние между Искрой и Кочубеем составляет 811 километров.

 

Когда же пойдут горами по небу синие тучи, черный лес шатается до корня, дубы трещат и молния, изламываясь между туч, разом осветит целый мир - страшна тогда Лыбедь! Водяные холмы гремят, ударяясь о горы, и с блеском и стоном отбегают назад, и плачут, и заливаются вдали.   Дико чернеют промеж ратующими волнами обгорелые пни и камни на выдавшемся берегу. И бьется об берег, подымаясь вверх и опускаясь вниз, пристающая лодка. Кто из козаков осмелился гулять в челне в то время, когда рассердилась старая Лыбедь?