«Битва в Миорах»

[vadim_i_z]

     Книга с таким эпическим названием  (почитать можно здесь) была издана в 1967 году, но рассказ в ней ведется о событиях 1957 года, когда впервые проявил себя только что созданнывй  препарат для лечения бешенства – гамма-глобулин, появился и одноименный документальный фильм.
     Вскоре после войны в Миорском районе от бешенства погибло 150 человек. Тогда болезнь эту лечить еще не умели, но всего через несколько лет ситуация радикально изменилась. Об этом и рассказано в книге Александра Лина.

     – Как сейчас помню, это было шестого октября, – рассказывал мне впоследствии Леонид Гаврилович Болтуций. – Рабочий день давно кончился, но мы засиживаемся чуть не до ночи. Вдруг слышу голос Селимова. Мидат Абдурахманович зовет меня к себе. Ему только что позвонил дежурный по Министерству здравоохранения и сообщил, что в Белоруссии, в районе Миор, обнаружен крупный очаг заражения бешенством. Есть тяжело пострадавшие. Подробности пока неизвестны.
    Мы тут же решили, что мне следует выехать на место происшествия. Вскоре я уже был на Внуковском аэродроме. Самолетов нет. Диспетчер разводит руками; «Рад бы помочь, да не знаю как!»
    Тогда я кладу на его стол ампулы с гамма- глобулином и говорю: «Видишь эту штуку? Она защищает от бешенства. Это новый препарат. Наш, советский. Во всем мире такого нет. Но если я опоздаю, люди погибнут...»
    Минут через сорок я уже сидел на каких-то ящиках в грузовом самолете. Ночью был в Минске, утром – в Молодечно, а тут все дороги размыты осенней непогодой, ни проехать, ни пройти. Молодеченский обком партии дает мне машину высокой проходимости и людей, вооруженных топорами, лопатами, на случай если мы застрянем. В Миоры я добрался только во второй половине дня. Часа два ушло на выяснение обстановки. После этого районный комитет партии созвал коммунистов. Решено было создать оперативный штаб и объявить район на особом положении. Вы извините, что я рассказываю так подробно. И наверное, это совсем не интересно?
    – Нет, рассказывайте, – прошу я.
    – Утром у нас уже была прямая радиосвязь с Минском и Москвой. Я попросил Москву выслать мне еще гамма-глобулина, а с Минском договорился, что они пришлют опытного хирурга и оборудование полевой операционной. Теперь в распоряжении нашего штаба был отряд санитарной авиации и вездеходы. Всех пострадавших мы решили собрать в одно место и созвать здесь, в Миорах, особый госпиталь. «Битва в Миорах», как впоследствии ее называли рабиологи, началась на исходе дня 5 октября 1957 года.
    Соблюдая законы врачебной тайны, главных действующих лиц этой трагедии я буду называть вымышленными именами. Первым из них был шестидесятисемилетний колхозник с хутора Воронки Кузьма Ильич Петровский. Он увидел, как матерый волк набросился на корову, и пошел душить зверя голыми руками. Что было дальше – он не помнит. Его нашли на земле лежащим без сознания. Волк содрал с него скальп. Лицо, шея и руки были покрыты ранами.
    Тем временем волк бежал по хуторам в сторону Немана. Колхозница Марфа Анисова тоже не может рассказать, как это произошло Она копала картошку. Волк напал на нее сзади, пробил череп, прокусил шею.
    Еще через несколько минут бешеный зверь был уже на соседнем хуторе и сбил с ног Анну Доронькину. Женщина подняла крик. Подбежали люди. Волк бросил свою жертву и ушел в лес. Всю ночь он бежал в сторону Немана, описывая огромную дугу, и очутился на территории Глинского сельсовета.
    Болтуций был уже на пути в Миоры, когда здесь полыхали последние вспышки этой трагедии, Размеры бедствия поразили и потрясли его. Обстановка требовала немедленных действий. По маршруту волка прошли медики, ветеринары. Жители были опрошены и осмотрены. Весь домашний скот со следами свежих ран направлялся в особый карантин, часть скота пришлось немедленно забить. Дворовые собаки были посажены на привяэь, а бездомные подлежали немедленному уничтожению. Отряды охотников произвели отстрел бездомных животных в селах и на хуторах, а затем отстреляли в лесу диких зверей. Из Минска шло оборудование, материалы и все необходимое для черепных и пластических операций. Своеобразный госпиталь в Миорах удалось развернуть меньше чем за двое суток. В него свезли всех пострадавших. Население знало, что побывавших в зубах у бешеного волка редко удается спасти от гибели. Около больницы собрались родственники пострадавших. Они пришли проститься с теми, кого считали обреченными.
    Леонид Гаврилович не пустил их к больным. Он дал честное слово, что ни один из пострадавших не погибнет от бешенства.
    – Сам не знаю, как это у меня получилось, – вспоминал он. – Вышел я на крыльцо, передо мной толпа – мужчины, и женщины, дети. Люди плачут, становятся на колени, протягивают руки и что-то говорят. Слов не слышно, все заглушили рыдания. Я понимаю, что должен что-то сказать, и знаю – простым словам не поверят. Подумают – утешаю. И тогда я дал честное слово врача.
    Леонид Гаврилович выдвинул ящик письменного стола, он был полон писем.
    – Это все оттуда, из Миор. Благодарят нас, медиков, за то, что сдержали слово.

     Заметим, что бешенство так повлияло на волка, что он от деревни Миорского района Воронки побежал к Неману – разумеется, это ошибка автора, имелась в виду Западная Двина. Но, если серьезно, история страшная (скачайте книгу и почитайте подробности про стопятидесятикилометровый пробег волка), а конец у нее всё-таки счастливый.